Принятый летом прошлого года Закон «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр» пока не принес в бюджет страны вожделенные миллиарды гривен. Большая часть из поступивших в казну около 450 млн грн (менее 6% от прогнозировавшейся при принятии закона суммы в 7,4 млрд грн) — оплата за лицензии онлайн-казино.
Закон так долго готовился к принятию, что все «белые места» и «упущения» можно считать ничем иным, как намеренными лазейками, через которые деньги должны утекать рекой мимо бюджета.
Зато население последствия этой попытки «легализации» ощутило. Из интернет-пространства прямиком на уличные билборды почти сразу же вышла «азартная» реклама. Хотя в общественных местах она вроде бы запрещена законом, есть множество нюансов, которые можно трактовать по-разному.
И даже когда четко видно, что «азартная» реклама нарушает все нормы, несмотря на предусмотренные за это немалые штрафы (в размере 300 минимальных зарплат — более 1,4 млн грн), никто не спешит ее убирать. Созданная во исполнение закона об «игорке» Комиссия по регулированию азартных игр и лотерей (КРАИЛ) не может в полной мере реагировать на неправомерную рекламу, подпадающую под специальный закон, в котором КРАИЛ не прописана.
Между тем лудомания (зависимость от любых азартных игр) официально признана заболеванием по международной классификации болезней МКБ-10 (номер F63.0). Хотя не все знают об этом, поэтому в качестве диагноза у игроманов часто указывается «алкоголизм».
Лудомания — болезнь XXI века
Американские эксперты утверждают, что, согласно статистическим опросам последних лет, только в США от игровой зависимости страдают около двух миллионов человек. Более 80% лудоманов никогда не обращаются к специалистам для лечения своей болезни. А около 70% тех, кто все же проходит терапию, все равно возвращаются к игре.
Сколько людей страдает от этого заболевания в Украине, сказать сложно. Статистики нет. Как и сколько-нибудь серьезных исследований. Одна из последних монографий на этот счет НИИ социальной и судебной психиатрии и наркологии Минздрава Украины (К.В. Аймедов «Ігроманія — паралельний світ») относится к 2011 году.
Статистики и исследований нет, а игроманы есть. На форуме о лудомании и игровой зависимости своими проблемами делятся лудоманы как из Украины, так и из соседних стран. Ощущение вязкого болота, из которого мало кому удается выбраться. По крайней мере надолго.
Но потенциальные лудоманы для украинского государства — просто живое мясо. Государство никак не защищает людей. Оно защищает бизнес, который делится своими потоками с властью.
О том, стала ли острее проблема игровой зависимости в пандемию, как на нее повлиял закон об азартных играх, какими должны быть предохранители, а также о том, как помочь выбраться из игромании игроку, ZN.UA беседовало с психотерапевтом Дмитрием Белоусом, который на протяжении 25 лет сам был игроманом и точно знает,о чем говорит. К его словам стоит прислушаться.
Многие считают игру волшебной таблеткой, которая может решить все их проблемы. И это, конечно же, ошибка. А еще большая ошибка — считать, что существует какая-то одна таблетка, которая поможет остановиться заигравшимся в прямом и переносном смысле. Лучше не начинать.
— Тяжело сказать, как новый закон об азартных играх повлиял на количество случаев игромании в Украине, — говорит Дмитрий Белоус. — В принципе игорный бизнес, в том числе тех операторов, которые сейчас получают лицензии, и раньше работал очень открыто в Интернете. Все как было, так и осталось. Никакая профилактика игромании у нас в стране не проводится. Эта тема не поднимается в учебных заведениях.
Меня настораживает тотальная реклама игорного бизнеса, появившаяся именно после легализации казино. Весь Киев — в незаконной рекламе нелегальных операторов. В последние три-четыре месяца эта реклама везде. Такого раньше не было. В каждом вагоне метро, в подземных переходах — реклама успешных людей с фишками в руках. У подрастающего поколения это вызывает ассоциации с успехом, легким решением материальных проблем. Таким образом формируется игровая зависимость. Страна растит антисоциальное поколение.
Соцсети
«Усі карти в руки». Чи чекати спалаху ігроманії після легалізації грального бізнесу?
— Эта реклама и раньше была в Интернете. И дети там тоже были. Но, наверное, можно предположить, что теперь это больше видит старшее поколение?
— Для этого надо провести какое-то социологическое исследование. А оно в Украине проводилось лишь однажды, в Одессе. Международной компанией по гемблингу на выборке более пяти тысяч человек на протяжении долгого времени отслеживались результаты по зависимости населения от азартных игр. Зависимы — 5%. Из них патологически (те, кто не может остановиться) — 1–2%. Процент вроде бы небольшой, но в абсолютных цифрах — это сотни тысяч людей.
Да, «азартная реклама» была в Интернете. Но сейчас она нарушает закон о рекламе. Нельзя рекламировать игорный бизнес в общественных местах. Одно дело, когда человек (в том числе ребенок) видит эту рекламу в Интернете. Другое — когда эта картинка постоянно перед глазами в общественных местах.
Но самое интересное: КРАИЛ на запросы отвечает, что реклама незаконна, и это использование чужого бренда.
Тогда каким образом рекламодатель в подобных масштабах размещает эту рекламу? В моем понимании, такое возможно только в том случае, если правоохранительные органы и все властные структуры просто закрыли на это глаза. Реклама висит полгода. Хотя, чтобы ее пресечь, достаточно провести один рейд.
Получившие сегодня лицензии игровые операторы и ранее проводили игры онлайн. Сейчас они открывают одну легальную площадку и две-три — нелегальные, где будут оборачиваться теневые деньги. Человек может играть и там, и там. Но чтобы играть на легальной площадке, ему нужно будет авторизоваться. И игроман из страха попасть в список уйдет на нелегальную. По сути, монополия игорного бизнеса будет находиться одних руках. И теневые деньги потом будут выводиться через «белую» площадку.
— То есть закон об азартных играх вряд ли повлияет на наполнение бюджета так, как об этом заявлялось?
— Конечно. Это видно уже сейчас. Так как у нас будет две площадки — легальная и нелегальная, никакой уважающий себя международный оператор сюда не зайдет. Только РФ. Это мутная вода, в которой любят ловить рыбку недобросовестные операторы игрового рынка.
— Повлияла ли на развитие игромании в стране пандемия коронавируса?
— Однозначно повлияла. Во-первых, люди оказались заперты дома. Во-вторых, финансовый вопрос встал острее, чем раньше. Кто-то вообще остался без работы. Где взять деньги? Естественно, мысли потенциальных игроков — выиграть.
— То есть то, что игромания — болезнь богатых, является стереотипом?
— Конечно. Более того, он еще и специально навязывается.
Когда человек дезориентирован, недоволен жизнью, не может ничего планировать даже на ближайшую перспективу, у него появляется больше свободного времени, и при этом из-за длительного безденежья он постоянно сосредоточен на финансовых проблемах, выхода из которых не видно, — это благодатная почва для появления мыслей об игре. Вдруг повезет, как Иванушке-дурачку. Игровая зависимость, как и любая другая, — лишь средство убежать от реальности.
Богатые лудоманы — скорее, исключение. Это довольно узкий сегмент, их немного. И поиграть они, скорее всего, полетят в какую-нибудь цивилизованную страну. Онлайн — это одно. Офлайн — совсем другое. Попадая в игровой зал, человек с проблемами чувствует себя значимым человеком. Для него это отдушина.
Кручу верчу, обмануть хочу: как будет работать в Украине игорный бизнес после легализации
— Казино, букмекерские конторы, игровые автоматы — одна история. Но есть, например, еще и письма, рассылаемые, как правило, одиноким пожилым людям, в которых гарантированно обещается крупный выигрыш. При одном условии — вначале человек должен что-то приобрести. Одно, другое, третье… Это продолжается до тех пор, пока у человека не закончатся деньги. Но обещанную в начале крупную сумму он так и не получит. В принципе механизм тот же, что и при игре. Вопрос в том, как из этого выбраться? Попав «в процесс», человек никого не слышит.
— Конечно. Во-первых, подсознательно он понимает, что уже проиграл. Признать это очень тяжело. Во-вторых, игромания — это зависимость, болезнь, которая внесена в Международную классификацию функционирования, ограничений жизнедеятельности и здоровья (МКФ). Принцип тот же, что и с наркотиками. Тяга к получению эмоций, недоступных в обычной жизни. На создание игрока влияет множество факторов.
Например, в моей практике есть 19-летний парень. Проиграл все, что только было можно. Всем должен, увяз в кредитах. Наезжают коллекторы. И это крупная ловушка. Потому что рождается большое чувство вины перед родными за проигрыши. Остановиться человеку очень тяжело. В силу стыда, вины, понимания, что невозможно заработать столько, сколько уже проиграл. Но в голове проигрыши вытесняются выигрышами. И эти возможные выигрыши — всегда триггер. Человек хочет отыграться. Там такое варево эмоций…
Особенно, если человек приходит домой, и его начинают долбить. Близкие, как правило, хотят помочь. Но игроман может воспринимать это как обвинения. Он может немного продержаться, не играя. А если со стороны родственников начинается давление — «Ты что, не можешь собраться и взять себя в руки?» — человек уходит в защиту, в игровой зал, чтобы хоть на какое-то время погрузиться в обстановку, где его никто не будет «клевать». Это все равно, что наркомания. И выход из этого очень долгий и трудный.
Если при наркомании или алкоголизме в какой-то момент человек понимает: «Я умираю», и животный инстинкт самосохранения все-таки заставляет его бороться за свою жизнь, пусть далеко не всегда успешно, то у игромана такого нет. Он думает, что контролирует ситуацию. Это ведь не болезнь. Захотел — бросил. И в этом — главная ошибка.
В принципе с игроманией можно работать только тогда, когда человек опустился на самое дно и у него есть выбор — остаться там либо признать, что бессилен выплыть сам, попросить о помощи и оттолкнуться от дна. Чтобы человек сам себя собрал — такое встречается крайне редко.
— В Украине игроманию лечат? Где? Как? Насколько эффективно?
— Лечение происходит по тому же принципу, что и при наркозависимости. Один из методов — 12-шаговая система. Есть люди (как правило, те, кто сам прошел этот путь, справился благодаря психотерапии и стал психотерапевтом), которые занимаются с зависимыми и поддерживают их. Но я не знаю ни об одной клинике или же группе, которые занимались бы исключительно игровыми. В каждом районе есть служба соцзащиты населения, и есть группы для алкоголиков, наркоманов, их близких. Я иногда посещаю группу анонимных наркоманов. Для лучшего понимания зависимых и для себя. Группы для игроманов нет. Они, к сожалению, очень редко обращаются за помощью.
— Мы можем с вами буквально по пунктам сформулировать какие-то основные рекомендации для родственников игроманов? Как им себя вести, чтобы такой человек осознал свою проблему и обратился за помощью?
— Главная рекомендация — отпустить, не помогать зависимому, особенно финансово. Пока он не осознает, что бессилен остановиться сам, что нуждается в помощи, что нужен кто-то, кто профессионально может ему помочь справиться с зависимостью.
На днях ко мне за консультацией обратилась мама игромана. Что в этом случае делают родители? Они видят, что ребенок тонет, и начинают его спасать. Коллекторы приехали — мама порешала. Но главная проблема — в голове игромана. И она не решена. Он снова тянется в игру.
Я говорю маме, что она должна отпустить сына. Она соглашается. Но понимать головой — это одно. Я прекрасно понимаю, что если сын позвонит ей ночью и скажет, что ему срочно нужны деньги, она снова бросится его спасать.
В таких случаях поддержка нужна всей семье. Даже если мы составим какую-то условную табличку рекомендаций, мама не сможет руководствоваться ее пунктами. Ведь речь — о ее сыне.
Страшнее наркомании — только лудомания
— Отпустить нужно, чтобы включился инстинкт самосохранения?
— Да.
— Но ведь это может закончиться по-разному.
— Да, конечно. Как правило, близкие узнают о проблеме, когда уже приезжают коллекторы. Игроман будет молчать до последнего. Пока близкие не заметят, что пропали деньги, раз, другой. Когда это вскрывается, масштаб проблемы, как правило, уже так огромен, что родители находятся в шоке. Они не в состоянии это осознать. И даже ни с кем не могут об этом поговорить. Потому что если к человеку с алко- или наркозависимостью у нас относятся с определенной долей жалости — он болен, то к игроману отношение — с жиру бесится. И родственники оказываются в изоляции, когда с проблемой даже не с кем поделиться. Они варятся в своем котле.
— Допустим, отпустить игромана все же удалось. Хотя это невероятно сложно. Что дальше?
— Дальше нужно обратиться к людям, которые помогут стабилизировать состояние игромана, будут ежедневно психологически его поддерживать. Это постоянный анализ состояния — были ли сегодня мысли об игре, если были, то что явилось триггером.
Тут — как с алкоголем. Если алкоголик стоит в магазине, видит витрину с алкоголем и думает о том, как ему хочется выпить пива, — это опасно. Человек должен понимать: да, я могу сейчас купить бутылку пива. Но я знаю, что на одной бутылке не остановлюсь. Я выпью пять, буду пьяным, буду валяться в грязи. Но к этой установке нужно дойти. Этому учит психотерапия. Между мыслью «мне нельзя эту бутылку пива» и «я могу купить бутылку пива хоть сейчас, но не сделаю этого, потому что понимаю, что со мной произойдет потом» — огромная дистанция.
По большому счету психотерапевт подменяет собой предмет зависимости от чего-либо. Становится значимой фигурой. Игроман — как ребенок. Он понимает, что с ним творится, но не знает, как из этого выйти. Задача психотерапевта направить человека на этот путь и поддерживать его в осознании, что он может позволить себе все, но у каждого шага есть последствия.
— Насколько психотерапевтическая помощь эффективна и длительна? Ведь с другой стороны, заменяя собой предмет зависимости, психотерапевт сам становиться зависимостью. И это тоже недешево.
— Да, это недешево. В одной из швейцарских клиник, где курс лечения от игровой зависимости стоит около 100 тысяч долларов, считают: вероятность, что человек покончит с зависимостью, составляет 50%. Я считаю, что при обращении к психотерапевту и работе над собой выход — не больше 30%.
— То есть у человека все равно останется тяга к игре?
— Не бывает ни бывших наркоманов, ни бывших игроманов. Это то, с чем человек должен работать каждый день. Нет такого, чтобы человек перестал играть и через пять лет избавился от этой тяги. Человек должен постоянно помнить о том, что он — игроман. И так же как наркоману, ему достаточно сыграть один раз, чтобы снова скатиться в ту же пропасть.
— И это та зависимость, которую сейчас поддерживает государство…
— Государство считает, что прописало предохранители. Хотя выглядит это неубедительно. Главная фишка — ответственная игра. Но если прочесть внимательно, то на самом деле вся ответственность перекладывается на людей. Игроман должен понять, что зависим от игры и написать заявление, что больше не будет играть. После этого его перестанут допускать к играм. Возможно, человек на это пойдет. Но тут как с алкоголем. Если алкоголик захочет выпить, то достанет алкоголь даже из-под земли. Это никак не решит проблему. Прописанные меры создают иллюзию контроля, но не позволяют потенциальным лудоманам избежать реальных проблем.
Есть запрет на игру до 21 года. С точки зрения бизнеса, игроки до 21 года в принципе не интересны. Они еще не зарабатывают деньги. Но если мыслить стратегически, то подрастающему поколению нужно привить тягу к игре. И это делается повсеместной рекламой азартных игр. Когда это поколение начнет зарабатывать деньги, входы для него будут открыты.
Одержимые «азартной лихорадкой». Исповедь анонимного игрока
— Какими, с точки зрения психотерапевта, должны быть шаги государства, чтобы не развивать игроманию в своих гражданах?
— Как минимум в учебных учреждениях должна быть профилактика игромании. Например, в одном из штатов США планируют внедрить учебную программу по игровой зависимости, в рамках которой детей будут информировать об опасности азартных игр. Должна быть социальная реклама. И необходимо добиваться хотя бы выполнения закона о рекламе, который запрещает рекламировать игровой бизнес в публичных местах. Это — как минимум.
Изначально говорилось о том, что часть денег, полученных от легализации игрового бизнеса, государство будет тратить на борьбу с игроманией. Сейчас заявляется, что деньги будут потрачены на новый Государственный фонд поддержки медицины, спорта, образования, культуры и науки. Ожидается, что игровой бизнес даст 4,5 миллиарда гривен. Откуда же он их возьмет? Сначала он выкачает их из карманов населения, получив при этом в три раза больше. Потом футболисты будут выходить в футболках игрового оператора, и государство будет рассказывать, что деньги идут на спорт
А как же социологические и другие исследования? В США, например, за государственные деньги создаются целые институты, которые отслеживают зависимости. Из-за игромании распадается масса браков. Лудомания может не только сопровождаться алко- и наркозависимостями, но и приводить к депрессии и суицидальным мыслям. Они появляются у 15–30% зависимых. Человек проиграл свою жизнь. И рано или поздно он к этой мысли придет.
КРАИЛ сейчас ничего не может сделать даже с неправомочной рекламой. Нельзя искушать людей на каждом углу. Можно выиграть деньги, но проиграть душевное здоровье. Государство должно заботиться о физическом и психическом здоровье своих сограждан, учитывать негативные социальные риски. Но среди комитетов ВР, оценивавших законопроект об азартных играх, не было Комитета по здравоохранению.
